Считается, что фундамент судьбы закладывается чуть ли не в первые месяцы жизни младенца: «Воспитывать можно лишь до тех пор, пока ребенок ложится поперек лавки. Когда вдоль — мало что можно изменить в его характере». Кому-то подобная максима покажется явно утрированной. Однако реальное положение дел таково, что вообще после рождения воспитывать поздновато!


Каждый из нас появляется на свет Божий в известном месте и в известное время, отмечающие параметры его индивидуального гороскопа. Мастерам астрологии известна глубина и тотальность влияния карты рождения на процесс формирования характера и специфику большинства судьбоносных событий жизни. Причем, гороскоп сопровождает человека до его самых последних мгновений земной жизни, а порой не прекращает своего влияния на плоды творчества своего хозяина даже за порогом мира иного.


Вывод из всего вышеизложенного очевиден — воспитание должно начинаться до рождения ребенка. Древним было хорошо известно о колоссальной важности тщательной подготовки супругов к зачатию. Сакральные наставления жрецов, приготавливавших супружеские пары к родительству, включали десятки требований, упражнений и ограничений — от диетических до медитационно-молитвенных.



Приглашение ребенка в тело будущей матери было приурочиваемо к заранее вычисляемому сроку особо благоприятного для обоих супругов взаиморасположению планет на небосводе. Многое, очень многое учитывалось при подготовке к принятию воплощения души человеческой. Люди в урочный час распахивались горнему миру, принимая его Поручение. Зачатие такое воистину было непорочным, ибо не похоть и вожделение руководили супругами, но стремление ко взаимосодействию пришествию в мир человека (В. Налимов об энергетических потоках Космоса в оргазме женщины). Понятно, что после такого высокого священнодействия забота о благе воплощающегося человека не заканчивалась.

Напротив, воспитание только начиналось!



Зачатие и роды священны и таинственны. Многие ключи к современным тупикам развития человечества сокрыты именно в гармоничном и разумном содействии этим великим событиям земного существования, в которых помощь попросту необходима. Разумеется, особым значением обладает и беременность — время загадочного взаимодействия родителей и плода их любви. Можно говорить о магии беременность, ибо процесс психосоматического диалога столь близких и в то же разделенных существ позагадочнее любого вызывания духа. Можно говорить о литургии беременности, ибо в процессе ее осуществления свершается таинство молитвенного сослужения Создателю. Наконец, беременность как духовная практика может рассматриваться как алхимия внутриутробного воспитания, без каких бы то ни было натяжек: в средневековой алхимии особенно был развит символизм Ребенка, Младенца, Зародыша. Вот как об этом пишет известный традиционалист Александр Дугин: «Философский камень — венец работы в красном, rubedo — изображается в виде играющего младенца. Волшебная возможность преображения, просветления, спасения через сверхполовую андрогинную Любовь, магию Золотого Зародыша, тайной точки вселенского круга. Философский камень, играющий ребенок — Puer Ludens — это Возможность, никогда не становящаяся действительностью, но напротив, растворяющая действительность в солнечных лучах абсолютной, не знающей границ и дистанций Любви. В центре Традиции стоит дитя, младенец. И не случайно, высшая из традиций — христианство — в основу своего учения полагает божественное Рождество, воплощение Сына, маленькое нежное существо в вифлеемских яслях, принесшее спасение одичавшей в ядовитых кошмарах Вселенной».


Эта пространная цитата приведена полностью не случайно. Магия беременности, алхимия вынашивания, литургия содействия воплощению человеческого духа — вовсе не средства выращивания богатых и популярных детей, успехи которых явятся своего рода процентами от вложенных усилий родителей.

Воспитание есть сотворчество с Господом, соучастие в священном развертывании Жизни, служение Мирозданию. Оно является загадочнейшим из действ и таинств, в коих доводится участвовать человеку. Взаимопроникновение тонкого и плотного, синтез духовного и телесного, сплав судеб и плоти, переплетение незримой жизни и осязаемой формы. И все это сокрыто в сокровенной глубине, окутано тайной до наступления священного срока, погружено в недра души и плоти. Оно, это таинство, свершается в загадочной темноте, пронизываемое потоками радужного света и пламенеющей любви.


Поиск гармонии между Волей Высшей и земным разумением, живое сотрудничество с человеком, уже живущим, но еще не покинувшим материнских пределов, помощь Неизвестному Приглашенному в проникновении в мир и облачении в материю — это ли не дар горнего мира живущим на Земле?


Автор рассматривает этот труд как скромный вклад в дело восстановления древнего традиционного уклада, именуемого ныне психологической культурой — осознанным искусством обращения с дарованным Господом душевно-телесным организмом.

Воспитание до рождения — это первый акт участия в Мистерии Одухотворения Земной Жизни, и в то же время возможность проявить высшее мастерство в осуществлении священного Дара Родительства. Центральная идея Дородовой Педагогики, основывающейся на почтительном уважении к древнейшим традициям, прекрасно выражена Александром Дугиным: «Традиция считает, что возможное выше действительного, истина — выше полезности, замысел — выше осуществления, прообраз — выше отражения… Ребенок воплощает в себе Возможное.

Маленький человечек сохраняет свои связи с миром души, из которого совсем недавно выплыл, чтобы проявиться в материальной оболочке. Он соткан из целой гаммы возможностей, которые пока еще сосуществуют в нем цельно и одновременно, без конфликтов и взаимоисключений. Он как бы зернышко утраченного Золотого Века, искра парадиза. При этом ребенок несет в себе не просто потенции становления взрослым, спектр многообразного выбора грядущей формы. В нем явно присутствуют следы и чего-то другого, следы невидимого мира, световой реальности, от которой по мере взросления он удаляется. Этот неземной свет детских глаз — почти физическое явление; в нем потустороннее изливается в наш мир, донося какое-то субтильное знание, указывая на особые пути, ведущие не от возможного к действительному, а, наоборот, от действительного вглубь возможного. В ребенке есть нечто, что намного превосходит взрослого, на нем покоится дыхание вечности, отблеск бессмертия…»



Хотелось бы привести еще одну обширную цитату из книги Александра Дугина «Тамплиеры пролетариата», посвященную описанию проблемы возможностности детства: «Ось нашего общества — взрослый человек, способный регулярно трудиться, платить налоги, зарабатывать деньги, голосовать. Само представление о человеке калькируется именно с него.

Детство считается подготовкой к взрослой жизни, поэтому так много внимания уделяется образованию, воспитанию. Основное внимание сосредоточено на том, как быстрее и эффективнее сделать из малышей некоторое подобие взрослых.



Это называется «акселерацией», убыстрением развития. Само собой разумеется, что профанический мир считает такой процесс позитивным, поскольку рассматривает превращение ребенка во взрослого как повышение, улучшение его качества, его социального статуса.

Но, становясь взрослым, дети не только утрачивают тонкую связь с невидимыми мирами, со световыми регионами творения, они также постепенно теряют возможность выбора — стать тем или тем, пойти по тому или иному пути. Постепенно из изобильной райской полноты благодатной любви они приходят к строго ограниченной, фрагментарной индивидуальности, определенной по половому, профессиональному, социальному, экономическому признаку. Превращаются в некую отчужденную, предопределенную и жестко ограниченную ячейку, практически начисто лишенную всякой свободы и обреченную на дальнейшую физическую и социальную деградацию, а, в конце концов, на тупое механическое исчезновение. Малыш имел возможность стать кем угодно. Более того, он мог выбрать самый узкий и сложный путь — путь обретения бессмертия, путь вертикали, в миры духа, где правят законы вечной юности, вечной Весны. Такая возможность заложена не просто в отдельных детях, но во всех детях без исключения, в самом состоянии детства, которое выше, чем индивидуальность, чем конкретика человеческой личности. С возрастом возможности сужаются, выбор становится все более ограниченным, душа стискивается в клетку социально-половой специализации, перетекает в ограниченный и подверженный разрушению образ. Дыхание потустороннего затихает; начиная с некоторого момента, мы имеем дело уже не с подлинно живым существом, но с запрограммированной, легко предсказуемой социально-эротической машиной, совершенно не интересной и предельно несвободной. Через деньги, работу, полицию, телевизор и постель взрослое существо описывается и управляется проще, чем компьютер».



В свете этого замечательного по искренности и прямоте описания проясняется сакральная миссия всяких родителей: предоставить будущему ребенку свободу всевозможности, утвердить на психогенетическом, нейробиохимическом уровне приоритет детскости над взрослостью, заложить потенциал свободы выбора. Ребенок должен телесно утвердиться в собственной безопасности, в полноте предоставляемой свободы.

Он должен родиться с пониманием того, что ему рады!

Константин Сельчёнок

http://www.aquarun.ru/ped/dorod.html

---